Дочери мертвой империи [litres] - Кэролин Тара О'Нил

хотя именно из-за царя и его глупой войны умерли дети Петровых.

Почему люди мечтают о его возвращении? Я еще никогда не видела Фому в такой печали. Он мясник, его избегали, потому что считали его работу грязной. Но никогда он не был настолько одинок.

На солнце, вытираясь платками, мы быстро высохли. Помывшись и заплетя короткие волосы в косу, Анна заулыбалась. Мое сердце сжалось. Не думала я, что простое купание сделает ее такой счастливой.

И даже без мыла! Она, наверное, терпеть не могла наш дом. И считала весь наш поселок грязным. А что думала я?

– Пойдем, – сказала я.

Ее улыбка померкла. Анна двинулась за мной из леса и по дороге в сторону церкви.

Мы прошли мимо трех белогвардейцев, идущих нам навстречу. Я замедлила шаг, пока Анна не поравнялась со мной. Один солдат с милой улыбкой приветственно приподнял фуражку, но винтовка у него на плече не добавляла ему дружелюбия. Я смотрела на них исподлобья. Анна поздоровалась и нахмурилась в мою сторону, словно я делала что-то неправильное.

Все тело болело от долгой физической работы. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось любезничать с солдатами, которые убили Нюрку. Забрали Буяна. Может, даже съели его. А теперь нужно идти и умолять их о помощи. От одной только мысли об этом тошнило. Но будет хуже, если белые уйдут, а Анна останется. Так что мы шли дальше.

Церковный двор кишел солдатами. Они сидели на ступеньках, смеялись и, скорее всего, пьянствовали. Многие работали как пчелы, таская бумаги и ящики с одного конца двора на другой. За батиной школой я увидела место, где они огородили веревкой скот. Охраняли загон двое. Животные тревожно блеяли и ворчали, скучая по дому.

Сердце кольнуло. Может, там, среди них, страдал мой Буян.

– Сюда, – указала Анна и повела меня к школе, широкому приземистому строению в паре локтей от церкви.

Когда-то это было любимое батино место. А теперь тут вовсю хозяйничали белые. Хуже того, какой-то солдат перегородил нам дорогу. Тот самый, ухмыляющийся, которого мы встретили на въезде в Медный. Который забрал Буяна.

Мешал нам пройти в школу, хотя сам не должен был здесь находиться. Он оглядел нас широко открытыми глазами.

– Здравствуйте, девушки, – сказал он с мерзкой ухмылкой. – Хорошо выглядите. Меня навестить пришли?

Я фыркнула от отвращения.

– Добрый день, – быстро сориентировалась Анна. – На самом деле мы пришли к капитану Орлову или лейтенанту Сидорову по срочному вопросу. Кто-нибудь из них здесь?

– Зачем они вам?

– Я бы очень хотела вам рассказать, но лучше будет, если мы переговорим лично с ними, – сказала Анна.

Этого хама вежливость не интересовала.

– А что вы для меня сделаете, если я вам помогу? – спросил он.

Мы теряли время. Этот идиот просто мешался.

– Если настаиваете, я расскажу вам причину нашего визита, – произнесла Анна. Она все больше наклонялась ко мне, пока я не была вынуждена отступить в сторону. Анна двинулась за мной. – Только это секрет, поэтому, пожалуйста, подойдите поближе.

Его лицо просияло, как у капризного ребенка, которому пообещали сладость. Он шагнул ближе и наклонился к Анне. Изо рта у него так пахло луком, что меня чуть не стошнило.

– По правде говоря, мы простые деревенские девочки, – сказала Анна с притворным говором. У меня пошли мурашки по коже: он пугающе походил на настоящий. – Возможно, вы помните, мы вчера сказали вам, что навещали друзей. Вы же помните?

Он кивнул, при этом поморщившись, будто ему по какой-то причине было неприятно это признавать.

– Так вот, в гости ездила только Евгения, она навещала мою семью. Мы двоюродные сестры. Я из Исети, это поселок недалеко отсюда. Он гораздо больше, и там осталась вся моя семья. Так что, понимаете, я хочу поговорить с командирами, чтобы меня отпустили обратно к ним.

Солдат снова поморщился и начал почесывать ноги. Я недоуменно проследила за его руками, а после обратила внимание на землю и раскрыла рот от удивления. Он стоял прямо на муравейнике.

Я закрыла рот, чтобы ненароком не засмеяться. Анна специально заставила его встать сюда и продолжала забалтывать, чтобы он не ушел и муравьи съели его заживо.

– Нам не хотелось бы, чтобы кто-то переживал о том, куда мы направляемся, – говорила она.

Солдат вскрикнул от боли. Он посмотрел вниз и увидел ползущих по сапогу муравьев. Больше ему не было дела до ее слов.

– Черт! – воскликнул он и отпрыгнул от муравейника.

Ругаясь, он принялся хлопать по ногам, пытаясь сбить муравьев, упорно забиравшихся ему под брюки.

– Воды! – закричал он. – Быстрее! Принесите воды!

Солдат убежал. Не в силах сдерживаться, я расхохоталась, и Анна ударила меня локтем под бок, чтобы я замолчала. Я уткнулась лицом в ее плечо, пряча улыбку от белых: не могла перестать смеяться. Да и не хотела. Злость после похорон начала уходить.

– Иногда ты меня пугаешь, Аня, – сказала я.

Ее глаза лукаво заблестели.

– Не устраивай здесь сцену, Женя, – ответила она.

Я посмотрела на нее удивленно. Она подмигнула.

– Смотри, еще один солдат идет, – сказала она, прежде чем я нашла что ответить. – Тихо.

Я закашлялась, пытаясь замаскировать смех. У второго солдата было вытянутое и честное лицо.

– Могу вам помочь? – спросил он. – Я слышал, вы ищете лейтенанта Сидорова, но он только что ушел в поле.

Я пыталась поймать взгляд Анны, чтобы разделить с ней очередную улыбку. Мы договорились, что вернемся позже, если Сидоров окажется на месте, так что новости были хорошие. Но Анна оставалась серьезной, так что и я перестала улыбаться.

– Мы бы также хотели поговорить с капитаном Орловым, если он здесь.

– Подождите. – Солдат сунул голову в дверь школы и заговорил с кем-то внутри. Затем выпрямился и помахал нам: – Входите.

Теперь Анна улыбнулась мне. Мы поспешили зайти в внутрь.

Белые все поменяли. Убрали ряды скамеек, на которых раньше сидели ученики. Солдаты корпели над небольшими складными столами и дорогими ручками писали на кипенно-белой бумаге. Один солдат бегал туда-сюда, раздавая и забирая документы со столов, как заправский почтальон. Еще двое у дальней стены копались в ящиках с металлом, создавая ужасный шум. Наверное, это были кастрюли и сковородки, которые они украли у жителей Медного.

Рядом с нами у батиного стола солдаты кружили, как свиньи у кормушки. Они пытались обратить на себя внимание крупного, толстого офицера, который сидел на батином стуле и раздавал им приказы. Голова его была почти совсем лысая, а шея – такая жирная, что подбородок был словно расплывающиеся круги на воде. Хотя лицо его было